«Что касается размещения истребителей, мне кажется, что давать какие-то оценки реалистичности такого шага несколько преждевременно. При этом не стоит забывать о том, что западные страны и Франция очень активно вкладываются в формирование инфраструктуры и логистики на территории Молдавии с тем, чтобы была возможность полноценно включить ее в транспортно-логистическую и инфраструктурную системы Североатлантического альянса, и соседней Румынии. В соответствии с этим ведется реконструкция аэропортов в Молдавии. Что важнее, на мой взгляд в сложившейся политической конъюнктуре - это то, что западные страны все в большей и большей степени укрепляются в Молдавии в различных практико-ориентированных сегментах. Если мы говорим о сфере безопасности, помимо регулярно проводящихся учений совместных с различными европейскими странами, есть и примеры совершенно, может быть небольшого, но очень показательного сотрудничества. Так, Франция за последние три года пролоббировала возможности полицейских структур Молдавии стать наблюдателями европейской структуры жандармерии и полицейских сил. На слух это звучит очень пространно, в действительности немало экспертов, в том числе западных называют подобные европейские силы частной военной компанией. На сегодняшний день наши политические отношения переживают совсем не славные времена. Пока у власти находятся Майя Санду и ее кабинет, который состоит преимущественно из политиков, которые получали образование в европейских странах, этот кабинет в целом считается наиболее наполненным с точки зрения молдаван - представителей западноевропейской диаспоры. Это те политические элиты, которые были взращены в первую очередь ЕС. В этом смысле у тех политиков, которые апеллируют к более взвешенному молдавскому курсу, а не к ставке на тесную интеграцию с ЕС за счет отхода от Москвы, появляются некоторые шансы нарастить свое присутствие».

«В части законодательства Будапешт принял вполне логичную и совершенно неисключительную программу, подразумевающую разделение всех категорий трудовых мигрантов на три группы. Первые две — это промышленники, предприниматели и высококвалифицированные работники, чей потенциал призван укрепить и стимулировать развитие венгерской экономики. Третья категория как раз для Евросоюза является отчасти прорывной. Она предполагает, что низкоквалифицированные кадры, если они привлекаются в Венгрию, то ответственность за их пребывание несет их наниматель. Здесь Виктор Орбан берет на себя задачу как бы пионерской, прорывной позиции всего Брюсселя, которую он будет стремиться навязать для всех других стран — членов ЕС, что брюссельскую бюрократию как наднациональную, которая видит именно себя ключевыми в принятии любых наднациональных решений, не может устраивать. С политической точки зрения, безусловно, принятие послаблений в отношении российских граждан играет на руку в размывании той одиозной политики, которую Брюссель проводит в отношении нашей страны».

«Существенную роль играют не реалии российско-венгерских отношений, а реалии внутриполитической борьбы в ЕС, которые сформировались в результате последних выборов в Европарламент. Первое измерение — это как раз партия, которую создал Орбан, «Патриоты во имя Европы» вместе с люпеновцами и теми, кто к ним присоединился. И второе крыло — это условно Джорджа Мелони. Для Европейской народной партии принципиально важно, чтобы эти два крыла не объединились и не начали представлять существенную силу. В этом отношении наиболее эффективны на сегодняшний день трафаретная и шаблонная политика, и шаблонные аргументации — это обвинения в сотрудничестве с Россией, в сближении с Россией, в размывании общих ценностей и общей политики ЕС. Это тот пункт, по которому как раз правое крыло и национально ориентированное крыло имеют разные позиции, поэтому здесь в первую очередь важны не сами контакты Орбана с Москвой, не сам контекст двусторонних отношений, а то, что это наиболее просто и выгодно на сегодняшний день использовать в политической риторике для того, чтобы решать свои внутренние задачи в ЕС по итогам выборов в Европарламент. Виктор Орбан берет на себя задачу как бы пионерской прорывной позиции всего Брюсселя, которую он будет стремиться навязывать для всех других стран-членов ЕС, что брюссельскую бюрократию, как наднациональную, которая видит именно себя ключевыми в принятии любых наднациональных решений, не может устраивать. А в отношении цифры в 65 тысяч работников это предельная цифра. То есть необязательно, что именно столько прибудет или будет принято в рамках трудовой миграции для Венгрии».

«Наибольшей интригой на сегодняшний день остается позиция лепеновцев. Она радикально отражается от позиции Нового народного фронта и от предсказуемой позиции макронистов. В чем заключается ее суть? Лепеновцы, в отличие от Нового народного фронта и от макронистов, сказали, что они будут голосовать так, как это положено, в такой как бы истинной демократии, за всех кандидатов, которых они сочтут приемлемыми для себя. И таким образом они, собственно, на сегодняшний день и поступают. Что на сегодняшний день и привело к такому результату, при котором ни одного представителя правых и крайне правых в нижней палате парламента нет. И с одной стороны, эта позиция кажется абсурдной, то есть они сохраняют белый мундир до конца. С другой стороны, эта позиция очень умная, потому что она их дистанцирует от всего того хаоса, который на сегодняшний день происходит, от банки тараканов, в которой каждый пытается себе урвать больший кусок власти. И в глазах населения, которое все-таки в очень большом количестве голосовало именно за правых и за лепеновцев, это в принципе цифра достигает фактически 40% населения Франции, лепеновцы остаются вне этой безумной технической, политтехнологической игры, сохраняя искренние подходы к тому, какой должна быть демократия, и представляя себя той политической силой, которая не готова во имя собственного прихода к власти и во имя занятия политических рычагов уничтожить всех остальных. Это, с моей точки зрения, прокладывает для них еще один большой качественный шаг к будущей консолидации во власти».

«Отставка Атталя носит технический характер. Если бы она случилась несколькими днями ранее, все было бы точно так же, отличие заключается в том, что, если бы отставка Атталя была принята несколько дней назад, это выглядело бы как признание поражения макронистов, которого на практике не произошло, потому что, как мы знаем, они получили существенно лучший результат на этих выборах, чем сами ожидали. Поэтому с точки зрения политической системы было нелогично принять эту отставку тогда. Сейчас эта отставка принята с оговоркой, что Атталь продолжит исполнять свою функцию неопределенное время до формирования нового кабинета. Эта ситуация зависит от того, насколько яркими будут дебаты в отношении кандидатуры премьер-министра, процесс может затянуться, но мы понимаем, что, даже исходя из разговора Атталя и Макрона, можно ожидать, что Атталь будет оставаться в своем техническом мандате до окончания Олимпийских игр. Если вдруг удастся сформировать кабинет раньше, он формально покинет свои позиции раньше. Установка Макрона на проведение очень быстрых внеочередных выборов пока себя оправдывает: собирается широкая центристская коалиция, которая стремится максимально дистанцировать от власти как ле пеновцев, так и избирателей [основателя левой партии] Меланшона. Ставится большой вопрос о легитимности подобной власти, если она будет избрана, а судя по всему, она, скорее всего, будет избрана. И это стратегически большой вызов для внутренних процессов во Франции, поскольку они будут ставить под вопрос реальный запрос французского общества и власть, которая этот запрос представляет».